Лекшмозеро

деревня Морщихинская

Лекшмозерье протянулось цепью озер вдоль реки Онеги, к западу от нее. Это особое место — водораздел Белого и Балтийского морей. Высокая чаша неба, протяженные холмы, бескрайние леса. Ручейки, речушки и протоки. Много здесь и болот.

Иногда кажется, что время здесь остановилось и отсылает нас к чему-то первобытному — язычеству, народным промыслам, крепкой кровной связи.

Коренное население края — потомственные рыбаки. По утрам, еще до рассвета, по водной глади начинают скользить лекшмозерки — деревянные лодки, сделанные вручную. Многие из них спустили на воду еще в прошлых столетиях и передавали от отца к сыну, сохраняя традиции и память прошлого.

Василий Александрович

Возвращение
к истокам

Василий Александрович вернулся из города в родную деревню спустя почти 40 лет, оставив всё нажитое. Теперь каждый день он ходит той же тропой, где когда-то ходил в детстве, и вновь погружается в мир, который почему-то отдалялся от него в юные годы.

Мы встречаемся с Василием на берегу озера: снаряжаем лодку, собираем старые сети, чтобы отправиться за ряпусами. Детство Василия прошло у воды: отец с ранних лет обучал его рыболовному промыслу.

Туманным утром я молча помогаю погрузить сети в лодку, и вот мы спускаемся на воду. Эти минуты становятся чем-то сокровенным, важным, таинственным. Прошлое сливается с настоящим, вода объединяет два мира: земной и духовный. Василий погружается в воспоминания о своей деревне.

Родители мои отсюда: отец с Лекшмозера, мама — с хутора на Наглимозере, который прапрадед основал. Они жили там до Советско-финской войны. Когда война началась, их выселили под предлогом эвакуации, но на самом деле это колхозные были дела.

Мама работала учителем, папа — председателем колхоза был. Нас было пятеро.

После школы все разъехались по городам, а мы с сестрой спустя почти сорок лет вернулись назад.

Виднеется церковь на берегу.
Там Василий стоял ребенком и смотрел, как небо растворялось в вышине.

А я говорю — мы наполовину православные, наполовину язычники. Когда в лес или на рыбалку идем, мы язычники, а в храме — так сразу наоборот.

В деревне Морщихинской издавна жили рыболовы. Жизнь здесь и сейчас выстроена вокруг озера и промысла.

Церковь Святых апостолов Петра и Павла и лекшмозерка на воде.

В праздник — День святых Петра и Павла — по народным представлениям происходила встреча с духом-хозяином воды. Апостол Пётр считался покровителем рыболовов, что отразилось в местных молитвах-заговорах, которые жители зачитывают перед промыслом

М. Н. Мелютина, Н. М. Теребихин
«Сакральный ландшафт Кенозерья»

Весло, лодка и сети достались Василию от отца, тот сделал их своими руками. Василий никогда не заменит их новыми, потому что через эти предметы чувствует связь с семьей.

Мы подходим к берегу. Василий неспешно распутывает полные ряпусов сети и продолжает рассказ.

Сейчас, в октябре, все на озеро за ряпусами ходят каждый день. А там уж как повезет. Идешь с рыбалки, спрашиваешь кого:

— Много наловил ряпусов-то?

— Да маленько пролепило. — ответят.

Это может значить от 5 килограмм до 50 — в зависимости от интонации.

А если скажут:

— На сковорОду только! — это значит совсем не попалось.

А после рыбалки — чистишь сетки.

— У вас сетка порвана! — говорю.

— Так это давно... Эта сетка старая, отцовская еще, я ее все чиню-чиню, но не выкидываю, не заменяю.

Мы с отцом-то всегда на озеро вместе ходили, а он меня учил — как правильно рыбачить, как правильно с озером и водяным обращаться. Однажды ставили режи на окуней и как-то очень хорошо рыбалка шла. А мы раньше окуней сушили в русской печке, а потом варили из них «сухую уху».

И я доволен, что окуней поймал, говорю радостный: «Если так будет попадать — пучок насушим, два насушим, да какую уху сварим!» И вообще перестало попадать. Нельзя хвастать да загадывать на рыбалке, разозлится водяной на тебя

Василий вспоминает приметы. Без них на Лекшмозерье никуда.

«Куды собрался?» Если тебе накудыкали, ничего в сетку не попадет.

В лесу нельзя поминать лешего — запутаешь, заблудишься. Но к женщинам это не относится.

В лесу лучше считать что леший есть, а сидя дома на диване можно и похорохориться!

Водяного надо задобрить, нельзя его никак ругать, например. Что он рыбы не дал например — значит сам ты виноват, а не Водяной.

Если кто поглядел на тебя неправильно, улова не будет.

Богатство духовной жизни Лекшмозерья отразилось в многообразии поверий. Считалось, что весь мир заселен сверхъестественными силами, добрыми и злыми. Раньше здесь говорили: есть «земной», а есть «небесный»

Лекшмозерская часовня и «тканые заветы»

Кот в священной роще рядом с деревней — как олицетворение духа земного

Природа — еще одно особенное звено в жизни Василия. Живой, таинственный и сложный мир, населенный мифологическими персонажами и не поддающийся абсолютному познанию.

«В деревнях к природе не относятся потребительски: только сотрудничают, прислушиваются, уважают ее», — рассказывает Василий.

В прошлом веке мать и отец Василия ходили заготавливать сено к берегу Наглимозера — в двух часах от деревни. Там же в XVII веке располагалась пустынь. Сейчас тропа к озеру и церкви через лес уже давно заросла. Вернувшись домой спустя 40 лет, Василий вместе с сестрой расчистили тропу — это помогло восстановить духовные связи, вспомнить ушедших родственников.

Мы когда туда приходим, у нас чувство такое, будто мы домой приходим...

Как-то хорошо, легко внутри становится... В смысле
мироздания

Чтобы понимать деревню — надо родиться в деревне

Священным пространством человека, обретенным внутри человеческой души, является территория родины, имеющая личный характер и созвучная внутреннему миру только того, кто его чувствует

М. Н. Мелютина, Н. М. Теребихин
«Сакральный ландшафт Кенозерья»

Архивная детская фотография Василия, где он впервые на рыбалке с отцом. Световая проекция на воду озера.

Архивная детская фотография Василия, где он впервые на рыбалке с отцом. Световая проекция на воду озера.

ДАЛЬШЕ В КОЙДУ
Сказы
от моря